Нассим Николас Талеб/Столкновение двух систем
Война в Украине — это противостояние двух систем: современной, правовой, децентрализованной и мультицефальной; другой архаичной, националистичной, централизованной и моноцефальной
Это копирайт совместимая версия моей стороны диалога с Laetitia Strauch-Bonpart опубликованной в французском периодическом издании l’Express.[1]
Противостояние наступательного и оборонительного национализма
Этот конфликт показывает пагубное смешение у русских и их сторонников государства как нации в этническом смысле и государства как административной единицы.
Государство, которое хочет основывать свою легитимность на культурном единстве, должно быть маленьким; в противном случае оно обречено встретить враждебность других. Гражданин или гражданка франкоязычной Швейцарии, хотя и культурно связаны со своим языком, не стремятся принадлежать Франции, и Франция не пытается под этим предлогом вторгнуться во франкоязычную Швейцарию. Кроме того, национальная идентичность может быстро меняться: франкоязычные бельгийцы имеют другую идентичность, чем французы. Сама Франция прошла через операцию внутреннего колониализма, чтобы уничтожить провансальскую, лангедокскую, пикардийскую, савойскую, бретонскую и другие культуры и искоренить их языки под централизованной идентичностью. Национальность никогда не определена и никогда не фиксирована; администрация напротив.
Культурное единство может иметь смысл, но только в форме чего-то редуцированного, такого как город-государство — я бы даже сказал, что государство хорошо работает только таким образом. В данном случае национализм оборонительный — каталонский, баскский или христианский ливанский, — но в случае такого большого государства, как Россия, национализм становится наступательным. Обратите внимание, что при Pax Romana или Pax Ottomana не было больших государств, а были города-государства, объединенные в империю, роль которой была отдаленной. Но есть свободная империя и жесткое национальное государство, подобное империи, последняя представлена Россией.
Координация для защити в стиле Мафиозного Дона
Имперских моделей сейчас две: либо тяжелая модель, как у России, либо координация государств по модели НАТО. Посмотрим, кто из них выйдет победителем из нынешнего конфликта. Эта война не только противопоставляет себя Украине и России, это противостояние двух систем, одной современной, децентрализованной и мультицефальной, другой архаичной, централизованной и автокефальной. Украина хочет принадлежать к либеральной системе: будучи славяноязычной, как и Польша, она хочет быть частью Запада.
Что мы называем Западом?
То, что мы называем «Западом», — это не духовное образование, а прежде всего административная система. Это не этногеографический ансамбль, а правовая и институциональная система: в нее входят Япония, Ю. Корея, Тайвань. Он (Запад) смешивает талассократический финикийский мир сетевой торговли и мир Адама Смита, основанный на индивидуальных правах и свободе совершать сделки в условиях социального прогресса. В Соединенных Штатах разница между демократами и республиканцами незначительна, если смотреть из другого века. Обе стороны хотят социального прогресса, но с разной скоростью роста.
С другой стороны, национализм требует Всемогущего Централизованного — хуже того, гегелевского — Государства, курирующего культурную жизнь, чтобы отсеивать индивидуальные вариации.
Национализм часто связывают с духовным измерением — представленным у Солженицына и Московского патриарха через русско-славяно-православную модель, — что меня как православного ужасает. Более того, эта предполагаемая близость между Украиной и Россией сомнительна: Крым был русским со времен Екатерины II, а Сталин обрусил его, вытеснив татар. Легко сказать, что Украина — это душа России, потому что она происходит от Киевской Руси, но с тем же успехом можно сказать, что это Золотая Орда сыновей Чингисхана.
И даже если бы духовно Украина была частью России, это не означало бы, что украинцы не имели бы права присоединиться к западной системе. Эмоционально они могут быть славянами, но административно организованы по западной системе и защищены в военном отношении союзом между западными странами, в который, напомню, входит даже Турция. Этого не могут понять ни Путин, ни некоторые специалисты по международным отношениям, которых иногда называют «реалистами» — я имею в виду, например, Джона Миршеймера.
Государства против отдельных лиц
Эти небрежные мыслители, такие как Миршаймер и ему подобные, путают интересы государства с индивидуальными интересами; они считают, что существует только баланс сил между державами — для Миршаймера Путин всего лишь реагирует на неправомерный прогресс Запада на своей территории. Но реальность совсем другая: украинцы хотят быть частью того, что я бы назвал международным «доброжелательным» порядком, который хорошо работает, потому что он саморегулирующийся, и где баланс сил может существовать, но оставаться безвредным. Путин и «реалисты» — из другого века, они не мыслят ни системами, ни личностями. Они страдают от того, что я называю «вестфальским синдромом» — овеществления государств как естественных и фиксированных платонических сущностей.
Солженицын
Солженицын ясно видел дьявольскую сторону коммунистического общества, но считал, что западное общество столь же вредно. Но будучи по своей природе полицентричным, Запад стремится быть похожим на Швейцарию — он ориентирован снизу вверх, несмотря на периодическую концентрацию. Кроме того, «Запад» развивается; у него нет фиксированных центров власти. Конечно, на Западе есть непропорциональное влияние, как сегодняшняя Google и вчерашняя General Motors, но Google или General Motors не являются ее центром — эти транснациональные корпорации даже не контролируют себя.
Транснациональные корпорации, как правило, разоряются — на самом деле у них больше шансов разориться, чем у вашего семейного бизнеса.
Эта модель имеет тенденцию к «антихрупкости» — концепции, присутствующей в моих книгах, которая относится к свойству систем укрепляться под воздействием стрессоров, потрясений или нестабильности. Россия не может быть тем, что я называю «антихрупким».
Механизм исправления ошибок
Стабильная система требует децентрализованной и мультицефальной организации, которая позволяет исправлять ошибки и избегать пагубных последствий определенных рисков, ограничивая их локальным уровнем. После войны 1918 года французы разрушили Сирию, централизовав ее. И наоборот, когда была сформирована новая Германия, французы настаивали на том, чтобы она была федеративной, полагая, что это ослабит ее. Лишившись центра тяжести, Германия думала уже не о войне, а о зарабатывании… денег. Сливочное масло, оказывается, работает лучше, чем оружие. Германия стала экономической державой благодаря федерализму — и это кажется естественным, поскольку до прихода к власти Пруссии она провела свою историю в виде раздробленных государств. Для России такая децентрализованная организация была бы невозможна: сбросив балласт, она сразу оказалась бы перед лицом отделения 20 мелких государств — Чечни, Ингушетии, Башкирии… Поэтому она закручивает гайки в другом направлении.
Интерес западного мира заключается в том, что это многоголовая модель, состоящая из договоров, допускающих региональную автономию при глобальной координации; Россия — автокефальная система, мыслящая только балансом сил. Посмотрите на Запад: есть ли центр? Нет. Если бы он был, тем более, он был бы сегодня в Киеве. А если вы хотите уничтожить Запад, сколько вам нужно бомб? Если вы разрушите Вашингтон, Лондон и Париж останутся. А вот если разрушить дворец, где Путин, то другое дело.
Стабильность децентрализованной системы намного выше, чем у централизованной системы. Поэтому я приятно удивлен реакцией западного мира, которая была сделана так органично. Я думал, что Запад не может противостоять Путину, потому что борьба между автократом и служащими мне заранее казалась проигранной, но, похоже, совокупность наших действий начинает приносить плоды.
Увы, Евросоюз слишком централизован…
Субсидиарность не соблюдалась, отсюда и уход Соединенного Королевства. Но подходящей моделью является модель НАТО, которая существует в сфере, где необходимы организованные совместные действия — военное реагирование, — и в то же время позволяет странам делать то, что они хотят, под принуждением не нападать друг на друга. И я благодарен Европейскому союзу за то, что ему удалось запустить концепцию нации, чтобы больше мыслить с точки зрения региональной координации.
Как России войти в современный мир?
Только если она распадается на отдельные государства. Некоторые русские группы всегда были ирредентистами: казаки, кулаки (местные крестьяне) и сибиряки. Есть также много меньшинств. В более широком смысле, из-за этого вестфальского комплекса забывается, что русские не обязательно имеют те же интересы, что и Россия. Национальные интересы — это абстрактные вещи, и в конце концов люди верят в них, даже если они противоречат интересам населения, которое они охватывают.
Православие и малые патриархи
Патриарх Московский был также Патриархом Украины. Но в православном мире всякий раз, когда происходит национальное или языковое разделение, в стране, ставшей независимой, назначается «малый патриарх» — так обстоит дело в Сербии, Болгарии, Румынии. Вот почему Константинопольский патриарх, самый главный, удовлетворил просьбу о том, чтобы митрополит Киевский стал малым патриархом в 2019 году. Из-за этого разделения Русская Православная Церковь почувствовала себя ампутированной. Патриарх Московский Кирилл поддерживает Путина. То же самое делает и близкий к Асаду патриарх Антиохии.
Это также подтверждает, если еще нужно, абсурдность идей Сэмюэля Хантингтона в «Столкновении цивилизаций». Мало того, что его книга полна псевдоматематических рассуждений (из-за чего Серж Ланг забросил его в черный список в Академии наук), но, как и другие «реалисты», его упрямство мыслить геополитическими центрами и центрами идентичности приводит его к выводу, что Украина принадлежит Российской сфере интересов. Но и в Нью-Йорке можно быть православным!
Мультицефалия не помогла в 2014 году
Коллективной и распределенной системе требуется некоторое время, чтобы отреагировать. Чтобы сразиться с волком, нужно много овец, а в 2014 году у нас было слишком мало овец.
Люди хотят иметь возможность торговать вместе в мире Адама Смита. Этот фальшивый спор напоминает мне о противостоянии между Наполеоном и англичанами.
Наполеон против английского лавочника
Сначала англичане хотели, чтобы их товары доставлялись в целости и сохранности. Взгляды Наполеона их не интересовали. Пока Наполеон думал о славе Франции, они думали о кошельке английского владельца магазина. Но английский бакалейщик победил, и вместе с финикийским торговцем именно он создал современный мир — англо-финикийский мир меркантильного космополитизма. Это означает, например, что сегодня немцы больше заинтересованы в экспорте автомобилей, чем в географической экспансии Германии.
Более того, меня забавляет то, что некоторые люди говорят об «американском культурном империализме». Думаете, утром, проснувшись, американцы думают об экспорте своей музыки и еды? Просто на другом конце планеты молодежь предпочитает есть гамбургеры.
Я не против современности; я за ее улучшение
Современная либеральная система допускает ошибки, да. Но когда я критикую, я стремлюсь не разрушить ее, а улучшить. И это хорошая система, потому что она самокорректируется. Я критикую наивные интервенции Запада, потому что думаю об их последствиях: я был против войны в Ираке, и опыт оправдал мои опасения; Я против вмешательства в Сирию, потому что, если мы избавимся от Асада, мы не знаем, кто его заменит; Я ничего не имею против Brexit, потому что если британцы думают, что им удастся стать частью нашей системы, не завися от брюссельской бюрократической машины, то это их право.
Проблема, связанная с безобидной системой, подобной нашей, заключается в ее прозрачности, которая вызывает искажения восприятия: Токвиль понимал, что равенство кажется тем сильнее, чем меньше его; точно так же система кажется еще более нефункциональной, когда она прозрачна. Отсюда мои нападки на кого-то вроде Эдварда Сноудена и его приспешников, которые используют этот парадокс для нападения на Запад в интересах русских заговорщиков.
Псевдолибертарианство, призывающее к тирании
У меня проблемы со многими людьми, часто наивными либертарианцами, которые думают, что я похож на них, потому что им нравятся мои книги. Но некоторые из них хотят разрушить нашу систему, а не улучшить ее: многие полны обиды.
Они не понимают, что альтернативой нашей беспорядочной системе является тирания: мафиозно-донское государство (сегодня Ливия, Ливан во время гражданской войны) или автократия. И эти идиоты называют себя либертарианцами!
Это случай Сноудена и его последователей. Он самозванец. Если бы я рассказал вам об организации в Риаде, защищающей женщин во Франции от мужского угнетения, вы бы надо мной посмеялись. Что ж, Сноуден утверждает, что защищает американцев от тирании Google, действуя из… Москвы!
В твиттере я в конце концов заметил, что в этой наивной либертарианской или, скорее, псевдолибертарианской экосистеме, в которую входят биткойн-энтузиасты, люди, которые, как и Сноуден, видят в Covid-19 предлог для некой темной сущности для осуществления контроля над населением. Сюда входят даже активисты, выступающие против вакцинации. Мы находимся в самом центре дезинформации: цель Российской программы дезинформации здесь — создать недоверие между гражданами и властями и использовать все, что может вызвать разногласия. Дезинформация идет по цитате, предполагаемо Сталина: «Смерть человека — трагедия. Смерть миллионов — статистика». Эти активисты, например, преувеличивают крошечные недостатки вакцин против Covid-19.
Как я узнал о дезинформации
Я стал замечать аккаунты в Твиттере под названием «Линда», протрамповские, которые, протестуя против инфляции, использовали знак рубля вместо доллара. Когда одни и те же люди поддерживают и канадских дальнобойщиков, и Владимира Путина, возникает проблема. В каком-то смысле я пришел защищать Украину, потому что те же дураки, что напали на меня из-за Ковида, защищали и Путина.
До сих пор настораживает то, что либертарианцы приходят защищать автократа!
Либертарианцы подконтрольны России, потому что в целом это наивные люди, у которых мысли только первого порядка — они не умеют считать последствия тех или иных действий. Этим они и отличаются от классических либералов.
Они не понимают, что разрушение существующей системы ведет к тирании.
Долгий мир
Мы не ждали этой войны, чтобы понять, что Пинкер ошибался в отношении упадка насилия. Не существует такого понятия, как «Долгий мир», в основном потому, что прошлое не было таким жестоким, как утверждает Пинкер. Мы с коллегами опровергли расчеты Пинкера в нашем исследовании. Его ошибки происходят, в частности, из-за того, что некоторые данные, которые он использует, завышают число погибших в прошлых конфликтах. Пинкер хочет играть роль хранителя современной либеральной мысли, но это американский BHL: он ничего не знает о своем предмете.
Более того, даже если этот конфликт закончится благополучно, он покажет, что государству достаточно иметь ядерное оружие, чтобы вызвать катастрофу. Однако в современном мире лидеру неприемлемо завоевывать чужую территорию только потому, что у него есть атомная бомба. Этот принцип должен быть разрушен.
Что подводит нас к следующему риску, Китаю. Конечно, он не так ускользнул от современного мира, как Россия, и коммерчески тесно связан с Западом. Но в нем есть и имперские тенденции. Поэтому лучше всего было бы, если бы и он распалася, чтобы вырваться из-под ига Пекина. Тайвань и Гонконг опережают Китай, так что рассмотрите больше подобного!
Россия разделена Мы должны позволить ей разделиться самой! Если центральный режим ослабнет, будут автономные толчки. Либеральная модель несовместима с этим империализмом, и Россия не может выжить без централизации.
Завершение украинской войны
Если вы дадите Путину хотя бы один палец, он выиграет войну. Поэтому руководство России должно быть унижено, и единственный выход для этого — отступить. Нам нужно повторение русско-японской войны 1905 года. В этом случае Путин будет свергнут изнутри, потому что исторически сложилось так, что люди, принимающие автократию, не любят слабых. Слабый Путин больше не Путин, как не был бы Трампом и милый, тактичный и вдумчивый Трамп. Чтобы это продолжалось, нужно много лохов, чтобы продолжать подпитывать нарратив— и если лохи начнут сомневаться в нарративе, это будет началом конца.
Бэкграунд
Я много раз бывал в Украине, последний раз в качестве гостя Зеленских в августе 2021 года на праздновании независимости Украины. В последний визит это было похоже на Hanibal ad portas. Я выпил много водки с украинцами и обсудил идеи этого произведения со многими друзьями, а также депутатами украинского парламента на специальной лекции о хрупкости и стабильности систем.
